
Битова я немножечко потыкала пальчиком еще в августе, и очень мне полюбился "Пушкинский том", особенно первая часть, где история про зайца, перебежавшего дорогу Пушкину, едущему на восстание на Сенатской площади. Написано в той непринужденной манере, которая меня вдохновляет: умный человек с филологическим образованием пишет увлекательные эссе для широкого круга читателей, используя специфические филологические знания. Например, со дня прочтения частей "Фотография Пушкина" и "Что надо знать о зайце?" меня не покидает образ недоверчивого бородатого Пушкина а вот объяснить, почему меня это радует, что-то как-то сложно


"Пушкинский том" я так и не дочитала: то ли отвлеклась на начало четверти, то ли устала к концу книги, то ли третья часть правда менее увлекательная. Поставила обратно на полку с обещанием дочитать как-нибудь.
А нынче взялась за Умберто Эко, книжка называется "О литературе". Это сборник эссе на разные темы и о разных писателях и книгах. Тут и про Данте, и про Джойса, и про Уайльда, и про Пруста, и про Келлскую книгу, и про взаимовлияния разных писателей, и про изобретение идеального языка, и про структуралистов, и про самого Эко. Кругозор расширяет здорово, вместе с чувством собственной неполноценности


Благодаря этой книжке продолжаю выстаивать в своей голове цепочку, которая начала складываться, когда я впервые прочитала "Вавилонскую библиотеку" Борхеса, потом увлеклась его стихами, учила их наизусть, а благодаря ним по-другому посмотрела на "Дон Кихота" Сервантеса - этот процесс начался еще лет пять назад. Тогда же я прочитала "Имя розы" Эко, а потом мне кто-то сказал - этот факт повис в моей голове в пустоте, которая только сегодня заполнилась комментариями самого Эко - что слепой библиотекарь Хорхе из "Имени розы" имеет в прототипах Борхеса. Вся цепочка выглядит как-то так: библиотека Алонсо Кихано (из которой он вышел или не_вышел как Дон Кихот) - некая условно реальная, но "давняя и бесследная" библиотека юного Борхеса, где он в детстве "прочел про Дон Кихота" - "Вавилонская библиотека" Борхеса как бесконечный лабиринт со всеми созданными и несозданными, сохраненными и уничтоженными книгами, поиском и отрицанием поиска имени Бога - библиотека аббатства из "Имени розы" Эко каждая из этих библиотек есть модель мира - воображаемого у Дон Кихота, бесконечного и хаотичного у Борхеса, опасного у Эко - а последним звеном, которое я еще не могу сформулировать, должен быть какой-то конкретный образ моей личной библиотеки, может быть, той, в которой я читаю все эти книги и многие другие. Этот образ должен быть, чтобы объяснить мой личный многолетний интерес к построению этой цепочки. Думаю, это как-то связано со словом "Читатель" - это человек, к которому Борхес обращается в стихотворении "К читателю", тот, кто сидит в библиотеке. И что с того? Зачем он там сидит? Что рождает магию слов "читатель" и "библиотека"?
Чувствую, что все ответы есть у Умберто Эко, но я слишком тупенькая, чтобы их понять

Впрочем, читая эти эссе, очень хорошо понимаешь, что это все складывается не быстро. Чтобы понять Борхеса, или Умберто Эко, или Битова или любую книгу в этой бесконечной библиотеке, нужно возвращаться к ней - случайно или специально - через большие промежутки времени и с новым грузом качественных читательских впечатлений.
Еще Эко упоминает огромное количество разных авторов, в том числе русских: Мережковского который, оказывается писал исторические романы, читаные Эко в детстве, но не читаные мной даже на филфаке


Смешно то, что когда Шкловский придумывал название для этого приема, он производил "остранение" от слова "странный", но допустил грамматическую ошибку: написал Н вместо НН то есть по правилам слово должно писаться как остраннение, и тогда все понятно с ним. Но когда Шкловский спохватился, было уже поздно: термин вошел в научный оборот в таком вот виде.
В эссе о литературных влияниях у Эко это выглядит как прием отстранения. И вот интересно, было ли слово "остранение" изначально неправильно переведено на испанский язык, а Умберто Эко ничего не знал о происхождении этого термина тогда я знаю что-то, чего не знал Умберто Эко

